07.04.2020 в 22:44
Пишет Ярк:история про корабльURL записи
Если коротко, то я внезапно написал историю для Telumenaur, у которой сегодня день рождения.
С днем рождения!) Будь и улыбайся чаще! Попутного ветра
Если чуточку подлиннее, то в этой истории живет дом, в котором я вырос и который снесут через год.
А еще я сто лет, кажется, не сочинял истории, примерно с августа и Ричарда — и глядите-ка, тут тоже неожиданно важная роль деревьев.
В целом это история про истории, немножко про людей и волшебство — все, как я люблю.)
Цас — случайная опечатка в слове Щас, я щитаю, что это прекрасно!..
Летучий корабльРайта потрясла противогаз. Что-то внутри затрещало и стукнуло.
— Да брось ты эту падаль, — посоветовали со второго этажа.
Райта только грозно вздернула подбородок. Вот еще! Такой арт-объект — и бросить? Не дождетесь.
— Он же почти целый, — Райта возмущенно расстегнула рюкзак и достала перчатки. — Сейчас на крышу вынесем, отснимем — отличная деталь...
Цас закатил глаза. Ей-богу, Райта почти услышала.
— Поднимайся уже, искусница.
На это понадобилось время.
Заброшенные дома похожи на спящих великанов. Притворяются скалами, развалинами, остовом, скучным костяком, дремлют, хранят тайну — свою волшебную историю. И одного неосторожного движения достаточно, чтобы великан проснулся и осерчал.
Ну, в данном случае — чтобы хлипкие ступеньки с треском сломались, и Райта вместе с рюкзаком, противогазом и родной зеркалкой свалилась в ворохе опилок на первый этаж.
Райта обычно не представляла себе подобные сценарии, вот и сейчас не стала. Медленно поднималась по старой лестнице, вдыхала сырое дерево и странную свежесть (видимо, из разломов и щелей; кажется, будет дождь). Второй этаж, похоже, надстроили над каменным первым, а потом весь пролет подъезда обшили деревом на неведомый всякий случай, так что серые стены неожиданно сменялись остатками былой роскоши.
Кажется, где-то внизу, ближе к полу, роскошь приютила грибы-гнилушки.
Тусклый бутылочный свет то тут, то там разбитых окон и острые пасмурные лучики из щелей сплетали над лестницей странную паутинку. Похоже на подводный мир, подумала Райта. Если нырнуть в бассейн или в море, свет будет вот так же танцевать и перекрещиваться, будут золотисто-белые лучики в синем или зеленом. А тут, понимаешь, некий подводный мир, но почти что в сепии: цвета бледные, слабые, состарившиеся...
Цас уже стоял на тонкой металлической лесенке и ковырял чердачный люк.
Крыши, в общем-то, и так почти не было, Райта поймала в объектив идущие облака — в обрамлении ржавых балок и нелепых остатков кровли вышло потрясающе. Она покрутилась, пытаясь уловить зеленоватый свет и паутинку лучей, но так и не смогла: вот вроде бы делаешь все как надо, затвор щелкает — а на выходе ничего. Просто разбитые окна, просто разломанная лестница. Просто старый дом.
Райте это показалось подозрительным. Потому что, знаете, свет и цвет — это магия, а делать магию Райта умела. Ловить ее за хвост, отпаивать чаем, потом успокоить и уговорить попозировать — тьфу, как делать нечего.
А тут вот ничего.
Райта выключила фотоаппарат и посмотрела на дом внимательнее. То есть еще внимательнее, чем раньше.
Лестница была выкрашена чем-то бледно-розовым. Перила, забранные палочками, как окна — решетками, когда-то заканчивались квадратными столбиками с треугольными шапками. Сейчас от них остались искореженные деревянные останки, но Райта могла разглядеть, как...
...как же здорово было кататься по этим перилам. Даже обидно, что всего два съезда — коротенькая лестница, не разгонишься толком.
Райта закрыла глаза.
Стены — светло-голубые и белые, краска и штукатурка. Четыре двери, нелепо синяя картина на стене, огромные деревья совсем рядом, белые голуби, лохматый полосатый кот, чаячий хохот, запах морской соли, шарлотки и книжной пыли...
Она услышала то ли смех, то всплеск, и вздрогнула.
— Открыл! — крикнул Цас.
Райта почувствовала мурашки на запястьях и шее.
Видеть прошлое — ладно, создавать истории мест — это то, ради чего она таскалась по странным углам, подворотням, дворам, развалинам и тропинкам. Цас смеялся и таскался с ней, говорил, что она отбитая и умеет делать красоту.
Цас человек простой, ему лишь бы красиво было. Он, ну, как бы не ошибается. Если Цасу некрасиво, Райта в дом и войти не сможет. Как-то так нелепо и прекрасно мир устроен.
Райта, в общем-то, считала, что Цас — ее личный детектор волшебства. Потому что волшебство некрасивым не бывает, а если и бывает, Райта ничего об этом знать не хочет.
Она поднялась по тонкой лесенке, и только когда ботинки коснулись удивительно крепкого пола, поняла: лесенка была блестящей. Новехонькой. Будто только что с завода. Или где там делают лесенки?
— Ца-ас?..
— Это ты мне объясни, — проворчал Цас.
М-да. То есть, конечно, это и правда ее функция, объяснять всякие штуки, то ли видеть, то ли вспоминать, то ли придумывать, и подумаешь, новая лестница в старом доме, когда-то стоявшем среди деревьев, котов и птиц, подумаешь, жестяная кровля, будто огромным мечом рассеченная, подумаешь, кто-то катался по перилам и пек пироги, пил лимонад из старинного рога, а потом трубил в него и смотрел, как плывут корабли, и ловил паруса в книги, закрывал в шкафу, в зеркалах, прятал в сундук с мукой, ох, подумаешь, чего только не бывает, всего лишь какая-то лестница, вот уж ерунда, когда тут такие дела творились!
Райта перевела дыхание. Она ничего не сказала, даже пикнуть не успела. Дом вывалил на нее ворох картинок, запахов, вкусов и чувств так легко, будто Райта тут не первый день стояла и слушала, а то и жила.
«То есть свет я сфотографировать в подъезде не могу, а вот это — пожалуйста?..»
— Думаю, кто-то по ней спускается, вот она тут и стоит, — сказала Райта.
— Удивительно логичный вывод! — фыркнул Цас.
— Смейся-смейся. Ищи причал, сигнальную мачту, маяк или пирс, а потом поговорим.
Цас широко ухмыльнулся и двинулся вправо, ничего больше не говоря. Райта двинулась влево.
Крышу, похоже, не раз латали: обрезки жестяных листов, как-то коряво слепленных друг с другом, наслаивались, создавая металлический гулкий ковер. Остатки кровли, повисшие на балках, уныло поскрипывали.
Райта шагала, подбираясь к краю, чтобы выглянуть наружу, и думала о чайках.
Ближайшее море черт знает где. Какие чайки? Какая морская соль? И какие, ради всех святых, корабли с деревянными острыми мачтами и белыми парусами?..
Райта остановилась у края и посмотрела вниз.
Эта часть города была похожа на заброшенный сад, за которым то и дело пытались ухаживать. Выходило неудачно: деревья торчали толстыми скелетами без листвы, трава одичала и поднялась человеку по пояс. Недалеко росла пара удивительно стройных и живых яблонь.
Слева виднелись остатки второго дома — спрятанные в траве развалины каменных стен.
Райта осторожно высунулась, пытаясь разглядеть больше. Краем глаза выхватила что-то разноцветное, мягко качающееся на ветру.
Подняла голову. Веревка с разноцветными флажками была привязана к... громоотводу? Антенне? Металлическому трезубцу неясного назначения.
Флажки были яркие-яркие. То есть новые. Не потрепанные временем, непогодой или солнцем.
Райта выпрямилась.
Послышались шаги Цаса.
— Маяк не нашел, зато — во! — он протянул ей что-то серебрящееся. — Начищенный, как в музее, смотри.
Райта вздохнула. Ну да. А как же иначе.
Взяла рог — серебряная окантовка, странный мундштук на конце. Повертела в руках, полезла в рюкзак за лимонадом.
Вот откуда знала, что нужно взять лимонад, а не чай?..
Придется теперь пить из рога. А потом играть на нем, потому что этот самый мундштук специально для того, чтобы и пить, и петь. То есть играть.
Цас молча за ней наблюдал. С Цасом всегда хорошо было: смотрел внимательно, слушал еще внимательнее, зачем-то знал все на свете, но никогда не признавался в этом.
Цас, конечно, и без Райты смог бы объяснить, откуда в доме новая лестница, флажки и старинный рог. Объяснить так логично, что никто бы не подкопался. Логично и красиво, ясное дело.
Но Цас смотрел, как Райта вливает лимонад в рог, и лицо у него было такое... правильное, как должно быть там, где создаются истории. Ничерта не логичное лицо.
Райта, правда, уже не была уверена, не создает ли эта история ее саму, но что поделать, если и так? Пусть создает, ей, видимо, нужнее вот такая Райта с вот таким Цасом, шипучим лимонадом и проступившими на глазах слезами.
Райта провернула мундштук. Рог открылся.
— Сухой, — отвлеченно прокомментировал Цас.
А то я не вижу, подумала Райта.
Она набрала воздуха и как следует дунула. Изо всех сил, так, чтобы ноги подкосились от напряжения.
Разноцветные флажки затрепетали. Веревка задрожала, взвилась и вытянулась параллельно земле.
Райта и Цас уставились на ее кончик, который упирался в большое серое облако. Из облака вынырнуло что-то блестящее.
— У тебя нет книги? — шепотом спросила Райта.
— Чего? Зачем?
— Неважно...
Корабль плыл вниз.
Райта видела белые паруса, слышала чаек, вившихся где-то позади, чувствовала, как накатывает запах моря. Она крепче сжала рог, будто тот мог помочь удержать равновесие, потому что... все-таки ничего подобного ей бы в голову не пришло.
На носу корабля кто-то сидел, вытянув руки.
Когда корабль подошел к дому, Райта увидела, что это девушка. Почти девочка. В огромной капитанской шляпе-треуголке.
Девушка-капитан схватила веревку с разноцветными флажками и привязала к большому железному кольцу на носу корабля. Затем помахала Райте и Цасу. Те неуверенно помахали в ответ.
— Спуска-айсь! — она громко свистнула.
С корабля тут же сиганули, один за другим, десяток матросов. Такие же, как капитан, молодые девицы и парни спрыгивали на крышу, важно кивали Райте и Цасу (те машинально кивали в ответ) и исчезали в доме.
Спускались по лесенке, отстранено подумала Райта.
— Надеюсь, у вас нет книг? — улыбаясь, крикнула им девушка.
Райта помотала головой.
Девушка кивнула и прыгнула. Прямо с носа. Без всякой страховки.
— Мы, понимаете, ничего против книг не имеем, — невозмутимо объяснила она, поправляя шляпу, — но были тут умники, которые додумались фрегаты на страницах прятать и держать в шкафу. А это ведь не дело. Кораблю нужно небо, а то какой он корабль?
— Море, — с сомнением сказал Цас.
— Море — то же небо. Ну, то есть его отражение. Вы не волнуйтесь, — она засмеялась, — так многие ошибаются. Обычное дело. Так это вы в рог дули? — она посмотрела на Райту.
— Да... вроде как мы.
— Молодцы, — капитан кивнула. — Вы нам на самом деле очень помогли. Мы, понимаете, застряли там, — она ткнула пальцем куда-то в тучи, — а оттуда без рога сложно выбраться. Собственно, рог для того здесь и оставлен, чтобы все случилось вовремя. Так что спасибо. Чем бы вам отплатить таким...
Райта выпалила:
— А можно посмотреть корабль?
Капитан задумалась. Вздохнула. Сказала:
— Знаете, я бы с радостью вам его показала. То есть всем, кроме вас. Корабль — материя тонкая, нестабильная, а вы, уж простите, явно привыкли эту самую материю менять. Даже если не знаете толком, как. Не хотелось бы получить случайно пару пробоин в ненужном месте...
— А бывают нужные? — не удержался Цас.
— Разумеется, — невозмутимо отозвалась она. — Всему свое время и место. То, что вы здесь, отличное тому подтверждение... О, я поняла. Подождите-ка.
Она снова оказалась на носу корабля — Райта не успела понять, как, будто просто исчезла и появилась там — и вскоре вновь спрыгнула на крышу.
— Он откуда-то появился пару дней назад, мы не придали особого значения — корабль материя тонкая, что только не появляется... Но, думаю, это вам.
Капитан протянула Райте пузатый глиняный кувшин. На горлышке виднелась печать в виде солнца.
— Что это? — спросила Райта.
— Понятия не имею.
Райта неловко взяла кувшин. Цас протянул ей раскладной нож, и Райта срезала печать. Что-то булькнуло. Не придумав ничего лучше, она плеснула золотистую искрящуюся жидкость в рог. Принюхалась: пахло медом, хвоей и травами.
Райта сделала глоток.
Она съехала по перилам, соскочила с них, хлопнув ладонью по деревянному столбику с треугольной шапочкой, и выбежала во двор.
— А умыться?! — полетел ей вслед привычный нарочито грозный окрик, но она уже карабкалась на дерево, чтобы усесться на толстой ветке и достать из тайника наполовину исписанную тетрадь, обгрызенный карандаш и пачку фруктовой жвачки.
Жвачка отправилась в рот, девочка удобнее устроилась на дереве. Листья просвечивали на солнце, между ними виднелось яркое синее небо.
Где-то выше на том же дереве висел застрявший пару дней назад воздушный змей. Стоило бы его снять, но хвост, украшенный разноцветными флажками, так красиво свисал с ветвей, что она решила: потом. Если будут тучи и соберется дождь. А пока пусть будет поближе к небу.
Она привычно закусила карандаш. Посмотрела в тетрадку: ага, летучий корабль устремился на таинственный зов, на этом она и остановилась в прошлый раз...
Девочка как следует зажмурилась.
Истории всегда придумывали себя сами. Ей оставалось лишь записывать.
Когда она вырастет, обязательно научится их создавать по-настоящему.